Ознакомительная версия.
Озеров улыбнулся.
– Мою жену тоже зовут Сашей.
– Это нам известно, – пробормотал «лесной человек», смутившись, как будто Озеров сообщил ему нечто очень интимное. – Слушайте, шеф, я как раз об этом хотел поговорить. Жена – это вам не кот чихнул.
– В каком смысле? – не понял Озеров.
– Нам нужно поговорить с женой Верховенцева. Еще раз. Получается, его смерть выгодна только ей! Да еще попытка отравить соперницу! Ну, да, да, попытка не удалась, но ведь была! Была такая попытка!
Озеров зашел в ванную и, не закрывая за собой дверь, принялся чистить зубы. Все лицо у него болело, во рту было горько. Он плескал воду себе в лицо и глотал ее с надеждой проглотить горечь, но она никак не проглатывалась.
– Шеф! Вы меня слышите?
Озеров промычал, что не слышит.
– Шеф, как она могла просто так его отпустить? Она же знала, что лишится всего! И почему-то отпустила его к Дорожкиной! Как такое возможно?
Озеров завернул кран.
– Ты раньше говорил, что она не похожа на леди Макбет.
– Я и сейчас продолжаю утверждать, что не похожа. У нее нужно спросить про… запасной аэродром, понимаете? Если она знала, что муж вот-вот с ней разведется, у нее должен быть приготовлен запасной аэродром! И про Валерию! Я тогда не понял, от чего эта Лариса так легко сдалась! Или она не сдалась, а решила покончить и с мужем, и с соперницей?..
– Да не было ее в тот вечер в театре, Федька!
– А-а! – тут напарник поднял палец. – В этом-то все и дело! Это и есть моя гениальная догадка!
– Что за догадка?
– Она устранила мужа не собственными руками! Она кого-то привлекла к этому делу.
– Приехали, – сердито сказал Озеров. – Наемный убийца? Как мне побриться, а?.. Вся рожа разбита…
– Зачем вам бриться, шеф?! Сейчас все метросексуалы и выдающиеся мужчины поголовно носят бороду! Это высший шик, вы что, не в теме?
– Ты хочешь сказать, что эта Зоя или как ее?..
– Лариса.
– Что она наняла кого-то, чтобы отравить мужа и Валерию?
– Нет, может, и не нанимала, но как-то… убедила, понимаете?
– Федь, в прошлый раз ты говорил совершенно противоположное. Ты утверждал, что она мужа любила и любит и очень казнит себя, что его не спасла. Потому что ей кажется, что он мог от неразберихи с актрисами убить себя. Или ты не так говорил?
– Так, – согласился Федя и почесался в точности как обезьяна. – Но, видите ли, в чем дело, шеф, сегодня ночью я много думал. Как правило, по ночам я сплю, но сегодня думал. И понял: она что-то скрывает.
– Да ну тебя.
– Нет, правда! Правда, шеф. Она сказала очень странную вещь. Я точно не помню, но что-то о пострадавшей стороне. Якобы есть еще одна пострадавшая сторона. То есть она и ее покойный муж – это одна сторона. Но есть и еще какая-то. Но я так и не понял, какая. Или она не сообщила, или я прослушал.
– И ты думаешь, что эта сторона и есть убийца? Которого она каким-то образом заставила отравить Верховенцева?
– Короче, надо с ней еще раз поговорить, – заключил Величковский. – Поехали? Я знаю, где она живет.
У Ляли были деньги, даже довольно много, она накопила, собиралась купить Ромке на день рождения компьютер – очень дорогой, неприлично дорогой. Он как-то показал ей фотографию знаменитого молодого писателя – на фото этот писатель сосредоточенно смотрел именно в такой ноутбук, а вокруг роились музы и грации. «Вот бы и мне такой же, – сказал Ромка с завистью и засмеялся. – Я бы, наверное, стал по-другому жить. Говорят, дорогие вещи меняют жизнь. Ты в это не веришь?»
Ляля не знала, верит или нет, ей никогда не приходило в голову менять свою жизнь при помощи вещей, а теперь вдруг пришло.
Оглянувшись по сторонам, не видит ли кто из знакомых, она потянула на себя стеклянную дверь. В магазине не было ни единой живой души, да и вещей маловато – несколько платьишек на блестящих рейках и сложенные особым образом кофты и свитера на деревянных полках.
Потолок в магазине был зеркальный и пол, кажется, тоже – в нем отражались многочисленные лампочки, брызгавшие острым белым светом, и Лялины сапоги, довольно грязные.
Какой-то человек вышел из-за тяжелой портьеры, посмотрел и скрылся.
– Что вы хотите?
Ляля обернулась. Очень высокая, очень худенькая и очень молодая девушка в черном брючном костюме, возникшая из пустоты, смотрела на нее сверху вниз. Лицо у нее было сонное.
Ляля растерялась.
…Чего она хочет? На самом деле? Она хочет потратить деньги, которые долго и трепетно копила на подарок для Ромки! Как объяснить это сонной девушке?
– Я хочу что-нибудь… такое, – пролепетала она, и собственный голос показался ей заискивающим. – Красивое и модное.
Девушка тихонько вздохнула.
– У нас все красивое и модное, – молвила она равнодушно. – Смотрите.
Ляля послушно посмотрела по сторонам, а девушка уставилась в сверкающее окно до пола, словно моментально позабыв о Ляле. Та, стараясь ступать только на черные квадратики плитки, чтобы сапоги не отражались так безобразно, подошла и перебрала платьишки на вешалках.
…Ну, и достаточно. Нужно уходить. Затея не удалась.
Ляля взяла с полки непонятный башмачок – он был очень легкий, хотя внутри меховой, на шнурках блестящие колпачки, а сам то ли лиловый, то ли сиреневый, – повертела и вернула на место.
– Спасибо, – сказала она в сторону девушки.
Та не обратила на ее мяуканье никакого внимания, вся подобралась, вытянулась и засияла леденцовой улыбкой. Ляля посмотрела – из глубины зала подходил давешний человек, снова вынырнувший из-за плотной шторы.
– Ничего не выбрали? – негромко начал он, не дойдя до Ляли. Она не поняла, к кому он обращается, и оглянулась по сторонам. Никого нет. Только она и продавщица! – Давайте я вам зимнюю коллекцию покажу, все, что на вешалках – это уже лето. Мы всегда спешим, зимой у нас весна, летом – осень. Ориентироваться трудно.
– Спасибо, – повторила Ляля, как попугай.
– Вам на каждый день или вечернее что-то?
– На… каждый.
– А вообще что вы носите? Брюки, юбки? Свитера, кардиганы?
Ляля попыталась сообразить, что она «вообще носит», и не смогла. Так, носит что-то. Какую-то одежду.
И девушка ей очень мешала! Она почему-то взволновалась, стала топтаться и улыбаться Ляле, как родной, и подсовываться поближе. Ляля отступила немного.
Человек приблизился, окинул Лялю молниеносным взглядом с головы до ног – оценил, но не обидно, а, пожалуй, профессионально, спокойно.
– Вы хотите поменять стиль?
Тут Ляля засмеялась, и ей стало легко.
– Ну, что вы! – сказала она весело. – Откуда у меня стиль! Нечего мне менять!
– Стили разные бывают, – не согласился человек. – У вас такой, у меня другой, у каждого свой.
Он еще раз быстро и внимательно осмотрел ее и как будто что-то прикинул.
– Я бы вас переодел в цвет, – произнес он задумчиво, словно решая серьезную задачу, – но сразу радикально все менять будет сложно. Какой цвет вам нравится?
– Цвет, – перепугалась Ляля, – я не знаю…
– Вот и я не знаю, – подхватил он, – так что воздержимся для начала, а там посмотрим, к весне поближе. – И совершенно другим, приказным тоном: – Настя, мне нужны артикулы тридцать шесть семнадцать, двадцать один одиннадцать, пожалуй, пятьдесят три тридцать.
Ляля проводила глазами девушку, которая ринулась за штору, как лань, которую настигает тигр. Человек, перебиравший на полке какие-то вещи, глянул мельком и улыбнулся:
– А что вы думаете? – сказал он и, кажется, даже подмигнул. – Не повезло ей, бедной. Начальство ввязалось, теперь проблем не оберешься. Начальство – это я. Меня зовут Илья, я хозяин магазина. Этого и еще… нескольких. – И он махнул рукой в сторону стеклянных дверей, за которыми шли по своим делам люди. Очевидно, где-то там были его магазины.
– Ольга Михайловна, – представилась Ляля.
– Вот так прямо и Михайловна? – спросил хозяин Илья. – Не просто Ольга, а Ольга Михайловна?
Она кивнула. Она уже много лет была Ольгой Михайловной и кокетничать ни с кем не собиралась. Времена, когда ей хотелось кокетничать, давно минули.
Даже когда был… Ромка, она не кокетничала. Она просто его любила, и все.
– Вы всегда носите серое?
– Еще коричневое, – сказала Ляля, у которой снова испортилось настроение, и вся затея с новыми нарядами показалась ей идиотской и слишком надуманной, как в плохом кино или глупом журнале. Лучшее средство от депрессии – шопинг!.. Купите себе что-нибудь прелестное, и вы увидите, как мир вокруг вас засияет новыми красками.
Какая глупость. Какая унылая чепуха. Никакие одежды ничего не изменят, мир уж точно не засияет.
– Вы не сопротивляйтесь, – вдруг сказал проницательный хозяин магазина. – Раз уж пришли, давайте что-нибудь придумаем! И не переживайте, я не стану заставлять вас что-то покупать.
Ознакомительная версия.
